В Лаборатории есть только один молодой человек, который вместо университета отслужил положенный срок.

У нас таких совсем нет по определению, ибо все те немногочисленные молодые ученые (3-7) человек, реально ведущие научную деятельность в ЛКИ, либо студенты, либо аспиранты, и никогда в армии не служили.

А защищать Отечество можно не только с автоматом в руках. Живём в мирное время. Но если что вдруг случится, возникнет угроза жизни и здоровья родным, близким и друзьям, я сам лично пойду уничтожать противника самыми жестокими, зверскими и безумными способами.  

Из письма "к 23 февраля":

С праздником!
А мне вот навеяло про мою срочную...
Целый рассказ получился.

Я вспоминаю знакомство со своим взводным лейтенантом Калашниковым. Было это в Германии в Бернау в батальоне связи в мае 1973 года... Первый вопрос: что такое непер? По-моему, я один из всех имел о нем представление - ответил.  А что такое децибел? Опять в точку. А в остальном служака я, наверно, был так себе. Мне нужно было вытерпеть... и я вытерпел. Потом мне это в жизни пригодилось.

И в последствии я относился к взводному почему-то не как к строгому командиру, а уважал за образование, аккуратность и знание предмета. Тогда для меня это многое затмевало - это пример для подражания, была цель. Помню, под конец службы задавался вопросом: знаю ли я свою аппаратную? Мог себе ответить: Да, знаю, до последнего гнезда и удлинителя. Только вот 2 года закончились...

А сейчас ребята что успевают за период срочной службы? Техника-то сложнее стала. Помню, уже дома, в Казани, весь в гражданке и без головного убора, идешь по городу, а навстречу офицер, а рука сама тянется честь отдавать... Офицеры этот инстинкт понимали и улыбались. Потом отвык... Еще, помню, мне лет 15 снилось, что мне повестка в армию пришла и меня снова забирают. Первые годы я во сне хоть и безропотно, но с большой жалостью в армию уходил, только когда закончил военную кафедру в институте, стал сопротивляться, мол, не пойду рядовым служить, а только офицером, да и вообще у меня двое детей! Сейчас уже ничего не снится. А я ведь до сих пор военнообязанный.

Но в нашем угарном постперестрое меня даже ни разу на сборы не дернули - кому я сейчас нужен... Однако сейчас показывают по телевизору всякие кино, типа, как современные пацаны попали во времена Отечественной войны. Невольно примеряешь эту ситуацию на себя. Наверно, я б на их месте в их годы был не лучше. А сейчас бы в компании таких, как я, вел бы себя основательнее, осмотрительнее, рассудительнее и жестче - война есть война. Но все-таки хорошо, что я на ней не был! Настоящие фронтовики о войне ничего не говорят и своим опытом на гражданке не делятся, наверно, потому, что он нечеловеческий. и они понимают, что не надо людей им уродовать...

За все время службы по-настоящему воякой я почувствовал себя лишь однажды, весной 1975 года, когда дежурный по части лейтенант Цуканов объявил подъем по тревоге, а по его озабоченной физиономии невозможно было понять, боевая она или учебная - очень уж он был напуган. Это чувство тревоги и неизвестности передалось и нам, а в душе наряду с тревогой впервые за всю службу играли гимны, потому что ты не последний, все успел, прибежал вовремя, все при тебе и ты готов к действиям! А по тревоге я был регулировщиком и должен был быть в автопарке раньше всей части. Это ощущение перевешивало тревогу и неизвестность, потому что ты вооружен, знаешь, что делать и как! Но это было лишь однажды. 

Искренне ваш - Шашарин Сергей Анатольевич г. Ульяновск, 23 февраля 2013 г.