30 июня 2016 года в 16.30  в аудитории 309 НИТИ УлГУ (4 корпус) состоится круглый стол на тему "Научная этика".

Круглый стол проводится по инициативе Научно-исследовательского центра «Устная история науки»

Научный руководитель центра - доктор философских наук, профессор Наталья Григорьевна Баранец.

                                               Информация и вопросы к проведению круглого стола:

ОБ ЭТИКЕ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

• Изменились ли мотивы научной деятельности за последние 25 лет?

• Есть ли особенные правила научной профессии? Каковы нормы научного исследования и поведения в научном сообществе?

• Наукометрические показатели – это стимул или тормоз науки? Каковы последствия от численного способа оценки качества научной работы?

Информация для начала беседы

1. Изменились ли мотивы научной деятельности за последние 25 лет?

По видеобеседе 1978 г. Сергея Петровича Капицы и академика Аркадия Бенедиктовича Мигдала «Мотивация учёных»:

С.П. Капица: «В чём Вы видите побуждение, исследовательский интерес, приводящий в науку?»

А.Б. Мигдал: «Есть побуждение быть полезным обществу, но я имею в виду чисто психологические побуждения к научной деятельности, которые условно можно разделить на три типа: самовыражение, самоутверждение и любознательность».

«Мы не касаемся таких побуждений как желание сделать карьеру, они чужды науки и никогда не приносили пользы науке.

Самое благородное побуждение – это любознательность и способность удивляться. Когда это качество сохраняется до позднего возраста, это позволяет и в позднем возрасте делать интересные вещи.

Наименее почётный стимул – это желание самоутверждения, хотя и он играет важную роль и надо считаться с тем, что хорошие работы возникают у добросовестных людей, когда они двигаются этим стимулом.

Критика - это не лучший способ входить в науку.

Само стремление сделать научное открытие может быть пагубным для научной работы. Задача профессионального учёного - не стремление к открытию, а стремление к глубокому изучению исследуемого вопроса. Открытие возникает как побочный продукт этого изучения».

2. Есть ли особенные правила научной профессии? Каковы нормы научного исследования и поведения в научном сообществе?

В отечественном научном сообществе в последнее время появились две тревожащих с этической точки зрения тенденции, которые могут негативно повлиять на характер научных взаимоотношений.

Во-первых, появление разоблачительных мемуаров и статей, в которых именитые учёные пренебрежительно оценивают своих не менее известных коллег. Ради сохранения своей репутации и во избежание ссор многие игнорируют такие выпады. Но образцы недопустимой предвзятости сохраняются в истории, создавая негативную картину научных взаимоотношений. Межличностные конфликты, облечённые в форму научной полемики, могут быть правильно оценены только по прошествии времени. Так это было с А.А. Марковым, грубо и незаслуженно в научном отношении нападавшего на С.А. Ковалевскую и В.Г. Имшенецкого. Можно вспомнить и о деле Н.Н. Лузина или о несправедливой критике автора теории плазмы А.А. Власова. Для восстановления научной справедливости и выявления истинных мотивов участников конфликта нужны серьёзные усилия историков науки и самих учёных. Непросто оценить конкретный оригинальный вклад в развитие научных методов. В исторической памяти научных сообществ зачастую побеждает версия агрессивной стороны, бесцеремонно продвигающей свои интересы.

Во-вторых, наметился конфликт между учёными, покинувшими Россию и их оставшимися на Родине коллегами. Инициаторами здесь часто выступают эмигранты, нагнетающие общую нервозность в научном сообществе в связи с кризисом в мировой политике и экономике. Обычно это проявляется в уничижительных характеристиках коллег из бывшего Отечества. Характерные примеры можно найти в книге Э.В. Френкеля «Любовь и математика. Сердце скрытой реальности» (2015) или в определившей подобный стиль статье академика С.П. Новикова «Вторая половина XX века и её итог: кризис физико-математического сообщества в России и на Западе» (2000).

Находясь вне истинного контекста событий, столкнувшись с презрительными публичными оценками заслуженных учёных, легко вовлечься в надуманные дискуссии. Так, в конце 1990-х годов на академическом уровне инспирировались угасшие ныне споры о научном статусе известных учёных. Сейчас полемика переводится в бесплодные суждения о том, кто из математиков, на самом деле физик, а кто – математик? Образец такого обсуждения в журнале молодых учёных содержит сообщение от 3 мая 2016 года: 

 «Так кто физик, а кто математик?

Новиков: «Квантовая физика пришла в ленинградскую математику вместе с Л. Фаддеевым, который был в юности учеником Фока, прежде чем стал аспирантом Ладыженской, и стал доказывать строгие теоремы. ВПРОЧЕМ, УШИ ФИЗИКА, ДЫРЫ, ВЫЛЕЗАЛИ ИЗ ЕГО ДОКАЗАТЕЛЬСТВ. Лучшее он сделал, когда ВЕРНУЛСЯ К РОЛИ квантового математического физика, близкого к кругу физиков».

Л.Д. Фаддеев 24 ноября 2014 в интервью «Математика – шестое чувство физики»:

«Я был «квантовым» с самого начала, с середины 50-ых годов. Еще я могу назвать имена Вити Маслова, Алика Березина и Боба Минлоса. Мы вчетвером занимались математикой в квантовой механике… Новиков присоединился к исследованиям в этой области гораздо позже… Серж Новиков занимался топологией, Дима Арнольд и Яша Синай – динамическими системами, а Юра Манин — алгеброй. НО ТЕПЕРЬ ВСЕ ОНИ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ МАТЕМАТИЧЕСКИМИ ФИЗИКАМИ».

Тем самым Фаддеев фактически говорит, что они, в том числе Новиков, САМИ СЕБЯ называют математическими физиками.

Возникает вопрос. Фаддеев фактически пишет, что Новиков не матфизик, а тополог. А Новиков пишет, что Фаддеев - не математик (дыры в доказательствах…). Что же получается у нас? Что в нашей стране те, кто не уехал за границу и работают в России, дезавуируются теми, кто уехал за границу, работает за границей, получил там гражданство. Как и наоборот.

Так кто же у нас математические физики?»

3. Наукометрические показатели – это стимул или тормоз науки? Каковы последствия от численного способа оценки качества научной работы?

Экспертное сообщество отмечают фальсификацию цитирований, платное вздувание рейтингов и статистики публикаций. Обнаружены «бригады по накрутке библиометрии». К чему приведёт науку принцип «публикуйся или умри»?

 «Усиливающаяся борьба за получение грантов способствует росту конкуренции в наращивании количества публикаций. Хотя пресс публикуемости увеличивает продуктивность исследователей, он понижает стандарты поведения учёных» (Neill, 2008). Проведено подробное исследование влияния пресса публикуемости на медицину Голландии (Tijdink et al.,2012). Опрос 437 профессоров (из 1100 активно ведущих научные исследования) показал: 54% считают, что это давление стало чрезмерным; 39% считают, что оно негативно сказывается на качестве медицинских исследований; а 26% расценивают его влияние на медицинскую науку как «отвратительный эффект». Продолжение наблюдений за этим процессом показывает, что в среде учёных и практических врачей всё шире распространяется циничное отношение к заботе о достоверности медицинской науки.

… Важность опубликования в журналах с высоким импакт-фактором делает библиометрию ключевым детерминантом в распространении информации. Авторы предпочитают направлять статьи именно в такие журналы. А со стороны журналов решение о публикации выносится на основании потенциальной цитируемости ради повышения их импакт-фактора. И это может ограничивать распространение ценной информации. Педиатр-пульмонолог Барт Ротье сетовал в интервью (van Kolfschooten, 2012), что его статьи отвергались широко читаемыми журналами на том основании, что они выглядят слишком узкоспециальными, чтобы иметь высокий потенциал цитирования. Подобным образом такие журналы часто не поощряют оригинальные, инновационные исследования, если они не вписываются в научные тенденции, освещаемые данным журналом (Helbing and Balietti, 2011). Более того, журналы часто не публикуют работу, если она противоречит их профилю (McKitrick, 2011). Для журналов, живущих на доходы от тиража, интересы отрасли могут иметь решающее значение. Отвергаются исследования, не интересующие или идущие вразрез с требованиями основных партнёров в отрасли. Это снижает желание учёных участвовать в таких проектах, заставляет избегать исследований с рискованными результатами (Stephan, 2012). Это имеет отношение к часто обсуждаемому «смещению опубликования», когда отрицательные или некрупные результаты вообще не публикуются. Выражается даже тревожное мнение (Fanelli, 2011), что мета-анализ литературы ослаблен, и ресурсы тратятся на заведомо провальные исследования.

Нарушения профессиональной этики обычно случаются в условиях, когда соблазн получения дохода не сопоставляется с нормами этичного поведения или механизмами социальных институтов. Механизмы, регулирующие научную работу, по большей части неформальны. Этика играет основную роль в соблюдении честности в системах соавторства и научного руководства аспирантами (van Kolfschooten, 2012). Предрасположенность к обману или нарушению профессиональной этики обычно преодолевается собственными моральными усилиями личности, однако усиливающееся стимулирование публикуемости часто упоминается как причина неэтичного поведения учёных (Anderson, 2007; Goodstein, 2002)…»

К. Лукас, М.М. Чарли «О сложности оценивания научной деятельности» // Проблемы управления в социальных системах. 2014, № 10, с. 22-40

На круглый стол "Этика современной науки" приглашаются все желающие.