В нашей стране выходит мало профессиональных работ по проблемам изучения космоса. Книжные магазины наполнены работами, в которых развитие советского ВПК представлено с абсурдно нигилистических или апологетических позиций. Качественная аналитика развития космоса остается достоянием узкого круга профессионалов. Широкая дискуссия по космическим программам отсутствует. Однако без нее Россия обречена ориентироваться на приоритеты НАСА, ставя себя в зависимость от американских стратегических разработок.

 

 

 

Середина 2011 г. стала рубежом в развитии космонавтики. К этому времени оформились четыре болезненные для США тенденции. Во-первых, Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) закрыло действовавшую с 1981 г. программу полетов многоразовых космических кораблей «Спейс-Шаттл» (Space Shattle). Во-вторых, администрация Б. Обамы заморозила ряд перспективных проектов: программы создания космических кораблей «Созвездие» (Constellatio) и «Орион» (Orion), ракетоносителей «Арес I» и «Арес V». В-третьих, действующие американские ракетоносители «Delta-4» и «Atlas-5» пока не способны выводить на орбиту пилотируемые космические корабли. В-четвертых, единственным средством для совершения пилотируемых полетов к Международной космической станции (МКС) на обозримую перспективу остаются российские корабли типа «Союз».

Сложная ситуация складывается и в пилотируемой космонавтике США. Бюджетное послание на 2011 г. предполагало выделить НАСА 19 млрд долл. и увеличить бюджет агентства к 2015 г. на 6 млрд. долл. Однако бюджетный план 2011 г. не прояснил три комплекса вопросов. Как в течение пяти лет будут использоваться государственные центры НАСА, предназначенные для управления пилотируемыми космическими полетами? Сохранится ли за американскими астронавтами статус госслужащих или они станут сотрудниками частных предприятий (которые, возможно, возьмутся за реализацию проектов «Орион» и «Созвездие»)? Будет ли НАСА участвовать в модернизации ракетоносителей коммерческих компаний, участвовавших ранее в программе доставке его грузов на МКС? Нерешенность этих проблем породила волну публикаций о кризисе, а, возможно, и об окончании периода американского преобладания в космосе.

Такие пессимистические оценки пока преждевременны. Вашингтон остается бесспорным лидером по количеству и качеству космических аппаратов, реализации проектов в области изучения ближнего и дальнего космоса, развитию военно-космических программ. Соединенные Штаты обладают единственной в мире полноценной глобальной системой спутниковой навигации и связи «NAVSTAR-GPS». НАСА сохраняет за собой статус назначенного управляющего МКС. Американские компании по-прежнему лидируют в области космических телекоммуникаций. Россия, КНР, Европейское космическое агентство (ЕКА), Япония могут опережать Америку в отдельных космических проектах. Но в ближайшие 10-15 лет они едва ли смогут сравняться с США по количеству космических активов и объему выполняемых задач.

Неудача, скорее, в ином. 14 января 2004 г. администрация Дж. Буша-младшего провозгласила новую масштабную программу космических исследований: создание космических кораблей нового поколения, запуск масштабных проектов изучения Луны и Марса (включая организацию пилотируемых полетов к ним) и расширение исследований дальнего космоса. «Национальная космическая политика США» 2006 г. постулировала расширение военной деятельности в космосе: развитие космического компонента противоракетной обороны (ПРО), включая противоспутниковое оружие. В 2009 г. президент Б. Обама предложил сместить акцент на разработку инновационных проектов изучения ближнего космоса, включая организацию пилотируемых полетов к крупным астероидам. Белый дом объяснял эти программы необходимостью ответа на успехи КНР в области пилотируемой космонавтики и развитие противоспутниковых систем. А эксперты называли эти проекты «второй космической гонкой» — по аналогии с напряженным советско-американским соперничеством в космосе 1960-х годов.

Свертывание программ середины 2000-х годов ставит НАСА в сложное положение. Возникает ощущение, что Вашингтон «не потянул» провозглашенную им самим «вторую космическую гонку». Параллельно растет сомнение в технической реализуемости проектов НАСА. Проекты «Созвездие» и «Орион» разрабатывались на базе космических кораблей «Аполлон» и системы «Спейс-Шаттл». Марсоходы и марсианские модули — на базе лунных исследовательских модулей конца 1960-х годов. Программы пилотируемых и непилотируемых космических станций — на базе неудачного проекта орбитальной станции «Скай Лэб». Проекты космического компонента системы ПРО — на базе нереализованных программ 1960-х и 1980-х годов. Существующий уровень развития ракетно-космической техники по-прежнему не способен дать необходимое технологическое обеспечение старым разработкам (или такое обеспечение по-прежнему нерентабельно с точки зрения финансовых затрат и ожидаемых результатов).

За трудностями НАСА просматривается более серьезная тенденция. «Вторая космическая гонка» реализуется без разработки качественно нового поколения ракетно-космических технологий. Китай, получив доступ к российскому технологическому ресурсу, организовал пилотируемый космический полет (2003), запустил программу непилотируемого исследования Луны (2007) и испытал противоспутниковое оружие (2007). Страны Латинской Америки начали создавать различные типы спутников, а Бразилия — еще и собственный суборбитальный ракетоноситель. Государства Восточной Азии, Индия, Австралия и Новая Зеландия активно развивают ракетостроение с целью создания различных типов ракетоносителей и телекоммуникационных спутников. Но эти проекты — попытки повторить путь развития ракетно-космических программ СССР и США последней трети прошлого века. Прогресс в освоении космоса пока связан с распространением советских и американских космических технологий.

Российская космическая программа также развивается в рамках этих закономерностей. Бюджет Роскосмоса вырос с 9,07 млрд руб. в 2002 г. до 103,03 млрд руб. в 2010 г. Однако российские космические приоритеты почти дублируют программы НАСА. Проекты перспективной пилотируемой транспортной системы и ракетоносителя модульного типа «Ангара» соответствуют программам «Созвездие» и «Орион», программа «Луна-Глоб» — программам НАСА по детальному картографированию Луны, программы «Марс-500» и «Фобос-грунт» — марсианским проектам США. В 2016 г. российский проект «Венера-Д» должен возобновить картографирование венерианской поверхности, проводившееся американской станцией «Магеллан» в 1989–1994 гг. Российская система спутникового позиционирования ГЛОНАСС развертывается по аналогии с американской системой «NAVSTAR-GPS». Роскосмос обладает меньшими финансовыми ресурсами, чем НАСА. И все же его космические программы развиваются как альтернатива американским приоритетам в космосе.

Такая альтернативность вызвана объективными причинами. После 1991 г. Соединенные Штаты стали лидером, задающим приоритеты развития космических программ. Россия и США до сих пор остаются единственными странами, способными производить весь комплекс ракетно-космических технологий и проводить исследования во всех доступных на сегодняшний день сегментах космического пространства. (Китай, несмотря на успехи своей космической программы, такой способностью пока не обладает.) Ракетно-космическая сфера изначально развивалась как неотъемлемая часть системы взаимного ядерного сдерживания. Пилотируемые космические полеты демонстрируют способность сверхдержав доставить ядерный боезаряд в любую точку Земли, спутниковые группировки обслуживают стратегические ядерные силы (СЯС) и системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН), а зонды в дальнем космосе позволяют создать задел для разработки будущих ударных космических систем. Россия и США, как ведущие ядерные державы, обречены иметь схожую систему космических приоритетов.

Но альтернативность космическим приоритетам США ставит перед Россией несколько проблем.

Во-первых, роль исследований ближнего космоса будет повышаться в связи с продолжающимся процессом сокращения стратегических потенциалов России и США. Сокращение СЯС до 1 500 единиц у каждой из сторон повышает опасность нанесения контрсилового или обезглавливающего удара. СПРН будут приобретать все большую роль в системе обеспечения безопасности СЯС. Это потребует от России ускорить завершение проекта ГЛОНАСС и развитие системы космических телекоммуникаций.

Во-вторых, США по мере сокращения своего космического бюджета будут активнее противодействовать России в реализации ее космической программы. Вашингтон охотно сотрудничает с Роскосмосом и российскими коммерческими компаниями там, где это соответствует американским интересам. Но американские эксперты осознают, что в обозримой перспективе только Россия способна производить альтернативный США полный спектр ракетно-космических технологий. Ослабление своих позиций в космосе Вашингтон может компенсировать усилением давления на Россию и КНР (например, за счет введения санкций против ряда российских компаний в рамках недобросовестной конкуренции или ужесточения запретов на экспорт технологий двойного назначения).

В-третьих, России следует провести детальную ревизию проектов освоения дальнего космоса. Свертывание программ НАСА показало, что американского технологического ресурса пока недостаточно для их реализации. Есть ли подобный ресурс у России? Возникает потребность провести широкую дискуссию о перспективах изучения дальнего космоса.

Алексей Фененко К.и.н, в.н.с. Института проблем международной безопасности РАН

http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=45#top